Архив выпусковКонтакты
Магнезитовец
АфишаГлавнаяДоска почета наставниковКорпоративное издание Группы Магнезит
По обе стороны войны и мира
Дата статьи: 22.02.2024
Роберт Робинзонович Хаметов
Машинист электровоза железнодорожного цеха «Магнезита»
В цех поступил в 1985 году после окончания профтехучилища №8, трудился помощником машиниста, осенью того же года был призван в армию, получил специальность миномётчика. Выполнял интернациональный долг в Афганистане в качестве заместителя командира взвода. После демобилизации вернулся на прежнее рабочее место. Позже получил квалификацию машиниста. Награждён памятной медалью «Воину интернационалисту от благодарного афганского народа», имеет юбилейные медали.
География и биография
Участники боевых действий, как правило, не любят рассказывать о войне и своих подвигах, и Роберт Хаметов в их числе. Когда его приглашают на уроки мужества в школьные классы и студенческие аудитории, он говорит о себе сухо, упоминая лишь факты биографии и географии.
На армейскую службу он был призван на шестом году военной кампании, а демобилизован был в 1987-м – за два года до вывода советских войск из Афганистана. Это уже было время гласности и открытой информации о происходящем. Если в конце 1970-х годов - начале 1980-х всё было строго засекречено, и у солдат срочников никто не спрашивал согласия, направляя их в горячую точку, то к моменту призыва Роберта Хаметова, попасть в Афганистан уже было не так-то просто, люди проходили строгий отбор на стойкость и благонадёжность. Тем более в погранвойска КГБ.
– История, как я попал в эти войска, интересная, – говорит Роберт Робинзонович. – Как-то летом накануне осеннего призыва прямо ко мне в квартиру позвонил офицер пограничной службы при всём параде – в зелёной фуражке и погонах. Спрашивает: вы такой-то? Да! Вышли на улицу. Он спросил, что могу, что умею делать, есть ли желание служить в погранвойсках? Я ответил согласием и спросил, а попаду ли в Афганистан? А он в ответ: «При желании вы всегда сможете туда попасть». Мне было очень приятно, что ко мне домой офицер пришёл, так и хотелось, чтоб все соседи это увидели. В этом же доме жили два моих друга-афганца, которых я в армию провожал и встречал, и мне хотелось быть с ними наравне.
– После призыва проходил через особый отдел армии, – продолжает ветеран. – Смотрели, на что способен, на телосложение и возможности. По росту я в десант не проходил, сантиметров не хватило, приписали к пограничным войскам. В Афганистан допускали не всех. Двоих из нашей группы не взяли, одного с формулировкой «склонен к измене Родины». На каждого из нас была книжка «Служба Родине», в которую офицеры писали на тебя «досье». Учебку проходил в несколько этапов. Сначала в пограничном отряде, потом была школа сержантского состава в Казахстане. При мне в Афганистан была направлена мото-маневренная группа, а вскоре в школу пришла телеграмма, что от группы осталось всего четыре человека. Надо было восполнять потери. Сформировали десантно-штурмовую мобильную группу (ДШМГ) и прошли обучение на Китайской границе в Хабаровске. Там же стажировался с Московской ДШМГ, где и с Урала были ребята. Месяц тренировались, осваивая специальность миномётчиков, после чего несколько миномётных расчётов раскидали по взводам. У нас во взводе было три расчёта, по пять человек в каждом: командир, наводчик, заряжающий и двое подносчиков.
Роберт Хаметов рассказывает, что как-то во время урока мужества один студент-медик задал ему вопрос: «А сколько человек вы убили?». Скажем так, «убивать» такими вопросами военного – это прямая провокация. Война – есть война, на ней или ты попадёшь в цель, или попадут в тебя, ведь на поле боя ты и стрелок, и мишень. А более точно о непреложном законе войны «убить или быть убитым», как о личной и коллективной ответственности, сказал в беседе с корреспондентом Сергей Симонов, председатель Саткинской районной общественной организации ветеранов и инвалидов локальных войн и конфликтов «Гранит»: «В бою ты не себя защищаешь, а своих товарищей, а они стоят за тебя. А все вместе мы Родину защищаем».
На той стороне
Стрелять, заряжать и подносить мины Роберту Хаметову приходилось в исключительных случаях, когда требовалось заменить выбывшего бойца, по должности он был замкомвзвода, должен был в каждой ситуации мгновенно планировать тактику боя и отдавать точные приказы.
– Служил в провинции Бадахшан, примерно в 100 километрах от границы с Таджикистаном, входившим в СССР, – переходит на географию собеседник, – Базировались в высокогорном кишлаке Навабад (3203 метров над уровнем моря), что в переводе означает «Новый город». В этом местечке базировалась 10-я десантно-штурмовая погранзастава и Московский погранотряд. Мимо кишлака шла дорога, вернее, здоровенная тропа, по которой проходили караваны с наркотиками и оружием. Караванные пути пересекались в месте под названием «Долина смерти». К слову, после вывода наших войск из Афганистана поток наркотиков хлынул в Советский Союз, а мы его сдерживали.
Ситуации были разные, и ни одна не похожа на другую. В каждом случае командир принимал отдельное решение. Разведчики дают координаты каравана, который доставляет оружие и наркотики. Если, допустим, они сразу открыли огонь, то мы из укрытия производим обстрел. Пехоту не будешь уничтожать, надо вначале подавить огневые точки, а с пехотой разберётся пехота. Вызываем подкрепление и наши спускаются на «восьмерке» (транспортном вертолёте с боезапасом МИ-8) или МИ-24 и поддерживают с воздуха. А наша задача – зачистка. Пленными не занимались, если кто-то выжил, после нас работал особый отдел.
Иногда лучше было не стрелять и не показывать себя. Если по данным разведки банда шла на разборки с другой бандой, сидели в засаде и не обнаруживали себя. Как-то часа два мимо нас шёл караван полевого командира Ахмад Шаха. Они свои дела порешали и вернулись назад.
Надо сказать, многие из их полевых командиров учились в Советском Союзе, высшее образование получали, по-русски говорили. К примеру, «инженер Башир» или тот же Ахмад Шах Масуд по прозвищу Панджшерский лев, один из лидеров вооруженной оппозиции «Исламское общество Афганистана», таджик по происхождению.
Нам повезло, что они на нашу базу не нападали. Был между нами и негласный договор: они не трогают нас, а мы не уничтожаем кишлак. Но в открытом бою это соглашение не действовало. Или они нас, или мы их. Товарищей теряли. Как-то погибли все пять человек из миномётного расчёта.
Гибли наши ребята и во время и после вывода войск. Когда 40-я армия покинула пределы Афганистана, войска КГБ ещё три месяца находились за границей. Надо было прикрыть отход и оставить после себя порядок, чего не скажешь про недавний вывод американских войск, который был больше похож на бегство. В сравнении с ними афганцы вспоминают нас теперь добрым словом, мол, советские ребята были нормальные. Между боями мы помогали им, делились продуктами, одеждой, строили дома, арыки для орошения земли рыли.
На этой стороне
– После демобилизации сразу в цех устроился. В одно время перешёл на три года в другую организацию, потом вернулся. Если всю жизнь с железом, на железке привычнее, – признаётся Роберт Робинзонович. – На гражданке долго снилось очень разное: бой, обстрел, товарищей надо прикрыть. Снится, что падает снаряд, и надо жену спасать. Отбрасываю её в сторону. А по факту: три часа ночи, и спящая женщина оказывается на полу. Как такое объяснишь? На её месте я б не простил. И она не простила. И я ушёл. В этой ситуации спасала только поддержка друзей-афганцев, а по-другому никак. Психологической помощи ведь не было никакой. А друзья могут тебя понять. Выговоришься, и жить легче. И только во втором браке я пришёл в себя.
Наталья Уфимцева
Благодарим за фото Василия Максимова и Роберта Хаметова
Машинист электровоза железнодорожного цеха «Магнезита»
В цех поступил в 1985 году после окончания профтехучилища №8, трудился помощником машиниста, осенью того же года был призван в армию, получил специальность миномётчика. Выполнял интернациональный долг в Афганистане в качестве заместителя командира взвода. После демобилизации вернулся на прежнее рабочее место. Позже получил квалификацию машиниста. Награждён памятной медалью «Воину интернационалисту от благодарного афганского народа», имеет юбилейные медали.
География и биография
Участники боевых действий, как правило, не любят рассказывать о войне и своих подвигах, и Роберт Хаметов в их числе. Когда его приглашают на уроки мужества в школьные классы и студенческие аудитории, он говорит о себе сухо, упоминая лишь факты биографии и географии.
На армейскую службу он был призван на шестом году военной кампании, а демобилизован был в 1987-м – за два года до вывода советских войск из Афганистана. Это уже было время гласности и открытой информации о происходящем. Если в конце 1970-х годов - начале 1980-х всё было строго засекречено, и у солдат срочников никто не спрашивал согласия, направляя их в горячую точку, то к моменту призыва Роберта Хаметова, попасть в Афганистан уже было не так-то просто, люди проходили строгий отбор на стойкость и благонадёжность. Тем более в погранвойска КГБ.
– История, как я попал в эти войска, интересная, – говорит Роберт Робинзонович. – Как-то летом накануне осеннего призыва прямо ко мне в квартиру позвонил офицер пограничной службы при всём параде – в зелёной фуражке и погонах. Спрашивает: вы такой-то? Да! Вышли на улицу. Он спросил, что могу, что умею делать, есть ли желание служить в погранвойсках? Я ответил согласием и спросил, а попаду ли в Афганистан? А он в ответ: «При желании вы всегда сможете туда попасть». Мне было очень приятно, что ко мне домой офицер пришёл, так и хотелось, чтоб все соседи это увидели. В этом же доме жили два моих друга-афганца, которых я в армию провожал и встречал, и мне хотелось быть с ними наравне.
– После призыва проходил через особый отдел армии, – продолжает ветеран. – Смотрели, на что способен, на телосложение и возможности. По росту я в десант не проходил, сантиметров не хватило, приписали к пограничным войскам. В Афганистан допускали не всех. Двоих из нашей группы не взяли, одного с формулировкой «склонен к измене Родины». На каждого из нас была книжка «Служба Родине», в которую офицеры писали на тебя «досье». Учебку проходил в несколько этапов. Сначала в пограничном отряде, потом была школа сержантского состава в Казахстане. При мне в Афганистан была направлена мото-маневренная группа, а вскоре в школу пришла телеграмма, что от группы осталось всего четыре человека. Надо было восполнять потери. Сформировали десантно-штурмовую мобильную группу (ДШМГ) и прошли обучение на Китайской границе в Хабаровске. Там же стажировался с Московской ДШМГ, где и с Урала были ребята. Месяц тренировались, осваивая специальность миномётчиков, после чего несколько миномётных расчётов раскидали по взводам. У нас во взводе было три расчёта, по пять человек в каждом: командир, наводчик, заряжающий и двое подносчиков.
Роберт Хаметов рассказывает, что как-то во время урока мужества один студент-медик задал ему вопрос: «А сколько человек вы убили?». Скажем так, «убивать» такими вопросами военного – это прямая провокация. Война – есть война, на ней или ты попадёшь в цель, или попадут в тебя, ведь на поле боя ты и стрелок, и мишень. А более точно о непреложном законе войны «убить или быть убитым», как о личной и коллективной ответственности, сказал в беседе с корреспондентом Сергей Симонов, председатель Саткинской районной общественной организации ветеранов и инвалидов локальных войн и конфликтов «Гранит»: «В бою ты не себя защищаешь, а своих товарищей, а они стоят за тебя. А все вместе мы Родину защищаем».
На той стороне
Стрелять, заряжать и подносить мины Роберту Хаметову приходилось в исключительных случаях, когда требовалось заменить выбывшего бойца, по должности он был замкомвзвода, должен был в каждой ситуации мгновенно планировать тактику боя и отдавать точные приказы.
– Служил в провинции Бадахшан, примерно в 100 километрах от границы с Таджикистаном, входившим в СССР, – переходит на географию собеседник, – Базировались в высокогорном кишлаке Навабад (3203 метров над уровнем моря), что в переводе означает «Новый город». В этом местечке базировалась 10-я десантно-штурмовая погранзастава и Московский погранотряд. Мимо кишлака шла дорога, вернее, здоровенная тропа, по которой проходили караваны с наркотиками и оружием. Караванные пути пересекались в месте под названием «Долина смерти». К слову, после вывода наших войск из Афганистана поток наркотиков хлынул в Советский Союз, а мы его сдерживали.
Ситуации были разные, и ни одна не похожа на другую. В каждом случае командир принимал отдельное решение. Разведчики дают координаты каравана, который доставляет оружие и наркотики. Если, допустим, они сразу открыли огонь, то мы из укрытия производим обстрел. Пехоту не будешь уничтожать, надо вначале подавить огневые точки, а с пехотой разберётся пехота. Вызываем подкрепление и наши спускаются на «восьмерке» (транспортном вертолёте с боезапасом МИ-8) или МИ-24 и поддерживают с воздуха. А наша задача – зачистка. Пленными не занимались, если кто-то выжил, после нас работал особый отдел.
Иногда лучше было не стрелять и не показывать себя. Если по данным разведки банда шла на разборки с другой бандой, сидели в засаде и не обнаруживали себя. Как-то часа два мимо нас шёл караван полевого командира Ахмад Шаха. Они свои дела порешали и вернулись назад.
Надо сказать, многие из их полевых командиров учились в Советском Союзе, высшее образование получали, по-русски говорили. К примеру, «инженер Башир» или тот же Ахмад Шах Масуд по прозвищу Панджшерский лев, один из лидеров вооруженной оппозиции «Исламское общество Афганистана», таджик по происхождению.
Нам повезло, что они на нашу базу не нападали. Был между нами и негласный договор: они не трогают нас, а мы не уничтожаем кишлак. Но в открытом бою это соглашение не действовало. Или они нас, или мы их. Товарищей теряли. Как-то погибли все пять человек из миномётного расчёта.
Гибли наши ребята и во время и после вывода войск. Когда 40-я армия покинула пределы Афганистана, войска КГБ ещё три месяца находились за границей. Надо было прикрыть отход и оставить после себя порядок, чего не скажешь про недавний вывод американских войск, который был больше похож на бегство. В сравнении с ними афганцы вспоминают нас теперь добрым словом, мол, советские ребята были нормальные. Между боями мы помогали им, делились продуктами, одеждой, строили дома, арыки для орошения земли рыли.
На этой стороне
– После демобилизации сразу в цех устроился. В одно время перешёл на три года в другую организацию, потом вернулся. Если всю жизнь с железом, на железке привычнее, – признаётся Роберт Робинзонович. – На гражданке долго снилось очень разное: бой, обстрел, товарищей надо прикрыть. Снится, что падает снаряд, и надо жену спасать. Отбрасываю её в сторону. А по факту: три часа ночи, и спящая женщина оказывается на полу. Как такое объяснишь? На её месте я б не простил. И она не простила. И я ушёл. В этой ситуации спасала только поддержка друзей-афганцев, а по-другому никак. Психологической помощи ведь не было никакой. А друзья могут тебя понять. Выговоришься, и жить легче. И только во втором браке я пришёл в себя.
Наталья Уфимцева
Благодарим за фото Василия Максимова и Роберта Хаметова
В народе говорят, что не все возвращаются с войны, имея в виду живых. Это в полной мере испытал на себе Роберт Хаметов – участник боевых действий в Афганистане. Он, как никто другой знает, что вернуться к мирной жизни не легче, чем воевать.
