Магнезитовец
Архив выпусковГлавнаяДоска почета наставников
Корпоративное издание Группы Магнезит
Афиша
Руководитель проектов департамента инвестиций Михаил Дубровин считает, что в любой, даже «безвыходной» ситуации, надо быть профессионалом, и всё получится.
Профи с сибирской закалкой
Михаил Дубровин
Руководитель проектов управления реализации инвестиционных проектов (УРИП) департамента инвестиций Группы Магнезит
В 1977 году окончил Свердловский горный институт по специальности «Открытая разработка месторождений полезных ископаемых» и получил распределение на комбинат «Магнезит». В октябре того же года поступил работать на Волчьегорско-Степной рудник горным мастером. В 1979 году был избран секретарём комитета комсомола комбината, а в мае 1981 года был призван на срочную службу в Советскую армию. После увольнения в 1983 году вернулся в горное управление в качестве замначальника производственно-технического одела по техническим вопросам. В 1986 году, с образованием технического отдела, был назначен его начальником.
С августа 1989 года – начальник строящейся шахты «Магнезитовая». В феврале 1992 года переехал в Сибирь, в связи с приглашением на должность главного инженера предприятия «Стальмаг». В последующем трудился на руководящих инженерных должностях в компании «Сибирский магнезит», на Северо-Ангарском горно-металлургическом комбинате. С сентября 2007 года по июнь 2013 года, будучи директором «Сибирского магнезита», руководил проектными работами и освоением Голубого участка Киргитейского месторождения магнезита (ныне Саткинский карьер Группы Магнезит), проектированием и строительством цеха декарбонизации магнезита. С 1 июня 2013 года – заместитель директора по горным работам филиала Группы Магнезит в Раздолинске. С августа 2015 года – в настоящей должности.
Имеет грамоты и благодарности от компании. Носит звания «Победитель социалистического соревнования» (1979), «Ударник десятой пятилетки» (1983), «Лучший молодой специалист комбината "Магнезит"» (1884). В 2012 году награждён Почётной грамотой министерства природных ресурсов и экологии РФ. Вместе с супругой Зинаидой Николаевной (она инженер-сметчик), с которой в браке с 1976 года, воспитал двоих сыновей, имеет четырёх внуков. Оба сына работают в сфере частного бизнеса, живут, как и родители, в Сибири.
На границе тепла и холода
Горные работы под землёй и на её поверхности, как правило, ведутся взрывным способом, а потому требуют строжайшего соблюдения норм и правил безопасности. Вот и вчерашний студент Михаил Дубровин, который сразу после института стал горным мастером, а потом резко «пошёл в гору», всегда вёл очень строгий контроль над соблюдением технологии при добыче полезного ископаемого. А это – самая надёжная страховка от несчастных случаев. Их в его практике не было. И всё же однажды произошла нештатная ситуация, причину которой не стразу удалось выяснить.
– В тот момент я работал начальником техотдела горного управления на «Магнезите», – рассказывает Михаил Евгеньевич. – Был произведён очередной взрыв на Карагайском карьере. И в здании обозного цеха леспромхоза, что в старой части Сатки, вылетели стёкла. Как такое могло случиться? Взрыв производился ниже на 200 метров, и при этом на пути взрывной волны был отвал пустой породы. По этому случаю мы работали с институтом горного дела министерства чёрной металлургии СССР. Оказалось, это проявилось очень редкое явление. Бывает, взрывная волна отражается от границы холодного и тёплого воздуха и меняет направление. Был как раз апрель-месяц, когда холодная ночь и солнечный день, и такое стечение погодных обстоятельств сыграло с нами такую «шутку».
Рутина тоже бывала на грани. Будучи начальником технического отдела горного управления, Михаил Дубровин часто мотался в Москву, защищая проекты в ведущих экспертных организациях. Много хлопот доставил Западный микрорайон Сатки, который возводился по смете строительства Карагайского карьера. Приходилось обосновывать стоимость строительства внешних коммуникаций района, расположенного на отшибе от города. Для этого приглашали из Москвы представителей «Черметэкспертизы», объясняли «на месте», доказывали цифрами. Действовать надо было оперативно: и карьер не остановишь, и людям из снесённых на месте будущей разработки домов нужно жильё как можно скорее предоставить.
Под высоким давлением
На некоторых участках строящейся шахты «Магнезитовая» приходилось бороться с обильным обводнением: то речка Сатка наверху протекает, то заваленный вскрышей и затопленный Гологорский карьер усугубляет ситуацию. В подобных местах проходчики проводили тампонаж, закачивая в подготовленные скважины цементобетонный состав. А через какое-то время на укреплённом участке бурили контрольную скважину и проводили испытание на прочность, нагнетая в неё воду под высоким давлением. Дубровина только что назначили начальником шахты, и он, как всегда, следуя правилу строго контроля, уделял пристальное внимание всем деталям.
– Мне работа в шахте была очень интересна. Специальность у меня связана с открытой разработкой, а тут подземка, – делает заход собеседник. – И вот спускаюсь в шахту, чтобы проверить, как проводится опережающее бурение при тампонаже. Замечаю, что бур 4-метровый к забою лежит хвостовиком. На месте его не развернуть – узкое сечение выработки. Для этого надо пронести метров 400 от забоя и развернуть. А в отчётах подрядчики пишут, что бурят контрольные шпуры... С того момента тампонаж был под жёстким контролем, контактировал с проектировщиками и подрядчиками, совместно приходили на испытания, чтобы убедиться, что тампонированная выработка их выдерживает.
Как-то проходчикам в шахте пришлось столкнуться с проявлением динамической формы горного давления – достаточно редким явлением. При составлении карт проходческих работ главный инженер подрядчика попросил Дубровина спуститься в шахту вентиляционного ствола на 180-м горизонте. Под землёй был слышен треск, и от стены выработки отлетали чешуйки доломита. Оказалось, в шахте происходило перераспределение давления – из-за того, что Гологорский рудник был исчерпан и завален, а выработанный Карагайский карьер образовал пустоту. Чтоб ослабить воздействие этого явления, в шахте выполняли специальные мероприятия.
Свой человек в Сибири
Вот уже тридцать лет и три года, как Михаил Дубровин – сибиряк. В Красноярский край он уехал по приглашению руководителей предприятия «Стальмаг» – «дочки» холдинга «Северсталь», приступавшей тогда к разработке залежей магнезита в сибирской тайге, практически на берегу Ангары. Через два десятка лет, накопив солидный опыт работы в Сибири, Дубровин перешел на работу в подразделение Группы Магнезит. Все эти годы он не терял связи с родным предприятием, которое дало ему путёвку в профессию.
– В 1992 году, когда я приехал в Сибирь, проводилась доразведка Верхотурского месторождения магнезита, – продолжает собеседник. – Добывались опытные партии и отправлялись на переработку, в том числе, в Сатку, куда уже в 1993 году ушли первые 3-4 вагона. Запасы магнезита здесь внушительные: 120 миллионов тонн – Верхотурское месторождение, 94 миллиона тонн – Тальское. Всё шло нормально, и тут у инвестора интерес к магнезиту пропал, карьер законсервировали, а мне пришлось в качестве главного инженера заниматься разработкой Татарского фосфатно-ниобиевого месторождения. В его северной части, кстати, есть вермикулитовая залежь, они контактируют между собой (о нём – чуть ниже – ред.).
В июне 2001 года «Сибирский магнезит» начал освоение Голубого участка Киргитейского месторождения магнезита, и в 2007 году Михаил Евгеньевич возглавил это предприятие. С Голубым участком Дубровин связан от момента разведки, утверждения запасов и до самого ввода в эксплуатацию. Как и со строительством цеха декарбонизации магнезита (ЦДМ) в Раздолинске, где обжиг магнезита производится в шахтных печах. В 2013 году, когда цех был построен, Группа Магнезит образовала филиал в Раздолинске, и Дубровин был назначен в нём заместителем директора по горным работам. А с августа 2015 года – руководителем проектов департамента инвестиций Группы Магнезит.
В настоящее время Михаил Дубровин ведёт два новых проекта. Первый – Вермикулитовое месторождение, что в 70 км севернее Раздолинска. Группа Магнезит приобрела лицензию на его добычу. Технический проект согласован с «Роснедрами». Вермикулит – сырьё для производства агрохимических и теплоизоляционных материалов. Теплоизоляционные изделия из вермикулита широко используются на сибирских алюминиевых заводах. И второй – освоение Тальского месторождения магнезита, расположенного в Мотыгинском районе. Выполняется проектная документация, получены положительные заключения государственных экспертиз. Месторождение непростое с точки зрения строительства карьера, речка Талая течёт по верху, и здесь требуется руслоотвод – мероприятие не из дешёвых, но оно того стоит. Тальский магнезит имеет высокое качество, в нём минимальное содержание кремния, кальция и железа. В советское время из подобного сырья, добываемого на других участках, производились материалы для «особых» отраслей.
– Магнезит с Тальского месторождения начали плавить в Раздолинске ещё с 1965 года (для сравнения: ЦМП-4 был введён в строй 1978 году), – рассказывает руководитель проектов. – Причём, получали периклаз в качестве электротехнического порошка, поставляли его для производства тэнов и наполнения контрольных кабелей в ядерных реакторах. Раньше этот периклазовый порошок увозили для оборонки на самолётах из Мотыгино. Сейчас подобные наполнители делают из китайских порошков. Было бы возможным заместить импорт, но само производство порошков для электротехники гораздо сложнее, чем для футеровки тепловых агрегатов. Кроме химии, нужно выдерживать показатели сопротивления, механическую плотность. В этом сырье должен быть минимум железа и кальция. И здесь такие магнезиты есть, как и перспективы.
Сдвинуть «пирамиду»
Был в практике горного инженера, проектировщика и организатора случай, который красноречиво говорит о его подкованности в области речного судоходства и механики. Дело было во время его работы на предприятии «Стальмаг», имевшем речной флот.
– У нас в штате был капитан-наставник. Каждую весну сдавали суда речному регистру – инспекции Енисейского речного пароходства, – поясняет Михаил Евгеньевич. – А я, как главный инженер, был обучен и имел удостоверение на знание правил эксплуатации речных судов. Знаю, что такое крен, и дифферент, умею читать лоцию и прочие тонкости. Приходилось принимать решения, за которые никто отвечать не будет, кроме меня. Строили как-то причал на Ангаре, а Енисейское речное пароходство было соучредителем. Притащили для этого плавкран 750 тонн весом. В 1997 году был мощный ледоход. Ангара – речка широкая, в районе Верхотуровского причала порядка четырёх километров, а рядом – Выдумский бык – резкое сужение русла. Эту теснину забило льдом, он пошёл назад и всей своей массой выдавил плавкран на берег. Сверху была дамба, но она не сдержала натиск. Буквально на коленке сделал проект работ и руководил транспортировкой плавкрана на его прежний прикол. Махину весом 750 тащили 50 метров посуху, по брёвнам, с помощью полиспаста и стального троса.
– Да вам пирамиду Египетскую под силу построить! – не удерживается корреспондент.
– Не только построить, с места на место бы её перетащил, – шутит Дубровин. – Теоретической механике нас обучали в институте, со студенческих пор знаю, что такое полиспаст. Это приспособление и в древние, и в средние века применялось. Только у нас была не куча людей, которые тянут, а бульдозер. Кстати, этот плавкран потом ещё раз выкинуло на берег, и он закончил свою работу, был распилен на металлолом.
Не только обаяние
В коллективе ходят легенды о том, как Дубровин может «разруливать» сложные ситуации, связанные с решениями ответственных лиц. При строительстве ЦДМ на площадку надо было завезти корпуса двух шахтных печей весом около 50 тонн каждый. В силу особенностей логистики в Сибири их пришлось везти по зимнику – трём ледовым переправам через реки Енисей, Тасееву и Ангару.
– А там знак ограничения – 25 тонн, – вспоминает Михаил Евгеньевич. – Лично встретился с руководителем «Лесосибирскавтодора», в чьём ведении строительство и эксплуатация ледовых переправ. Говорю, надо решить задачу, есть инструкция по эксплуатации ледовых переправ, которая позволяет везти груз весом до 80 тонн в тех условиях. Убедил его в безопасности разового проезда в тех конкретных условиях. Он сам приехал на переправу, написал распоряжение в журнал и выдал разрешение.
В чём же секрет его умения убедить людей, навскидку и не скажешь. Возможно, в том, что понимает и ценит людей, отдаёт должное многим своим коллегам, вместе с которыми одолел грандиозные стройки. Благодарен специалистам, с которыми работал в разное время: начальнику УКСа Алексею Батуеву, который был его замом по капитальному строительству, внёс большой вклад в строительство Саткинского карьера и ЦДМ. Отмечает Евгения Панфилова – начальника УРИП, который на тот момент руководил подрядными работами в «Магнезит Монтаж Сервисе». Вспоминает Дмитрия Рязанова – ведущего специалиста ОКС, и. о. начальника ОКСа Надежду Брюханову, главного маркшейдера Рината Сайфуллина, ведущего геолога Алексея Басова. Рассказывает, что с нынешним директором филиала Денисом Щёлоковым связан с прошлых времён: его мама, работала в шахте геологом, когда Дубровин был начальником, а отец - главным инженером участка клетьевого и скипового стволов Бакальского шахтостроительного управления. Всех помнит на зубок по имени-отчеству, всем признателен.
С большой благодарностью вспоминает начальника Волчьегорско-Степного рудника Геннадия Королёва, под чьим руководством становился специалистом, и своего бывшего коллегу – горного мастера с другого участка Евгения Мосейкина. Рассказывает, как наставники учили его производству, подходу к людям, преподали школу жизни. Да так, что смена не раз становилась победителем соцсоревнования. По всему, хорошая была школа.
– И в Сибири люди хорошие, крепкие, надёжные, – говорит Дубровин. – И природа у нас хорошая, воздух прозрачный, снег белоснежный. А простор какой: два человека на квадратный километр! Хорошего специалиста не сыщешь, они нарасхват, надо человека с улицы взять и обучить, воспитать. Но при наборе кадров у нас есть негласный критерий. Как-то от геологов услышал: «Что рыбак, что охотник – это не работник». Он с понедельника отходит от своего марш-броска (с нашими-то расстояниями), а со вторника уже настраивается на новый. Сам как-то пошёл на выходные, порыбачил – не понравилось. По грибы хожу, а рыбалка и охота меня не завели, зацепила работа. Хотя вот уже 15 лет, как пенсионер. Пенсию пришёл оформлять в 55 – по льготному стажу. А мне и говорят: «Где же ты был? Раньше надо было на 2,5 года». И такое бывает.
Наталья Уфимцева
Фото из семейного архива Дубровиных
Руководитель проектов управления реализации инвестиционных проектов (УРИП) департамента инвестиций Группы Магнезит
В 1977 году окончил Свердловский горный институт по специальности «Открытая разработка месторождений полезных ископаемых» и получил распределение на комбинат «Магнезит». В октябре того же года поступил работать на Волчьегорско-Степной рудник горным мастером. В 1979 году был избран секретарём комитета комсомола комбината, а в мае 1981 года был призван на срочную службу в Советскую армию. После увольнения в 1983 году вернулся в горное управление в качестве замначальника производственно-технического одела по техническим вопросам. В 1986 году, с образованием технического отдела, был назначен его начальником.
С августа 1989 года – начальник строящейся шахты «Магнезитовая». В феврале 1992 года переехал в Сибирь, в связи с приглашением на должность главного инженера предприятия «Стальмаг». В последующем трудился на руководящих инженерных должностях в компании «Сибирский магнезит», на Северо-Ангарском горно-металлургическом комбинате. С сентября 2007 года по июнь 2013 года, будучи директором «Сибирского магнезита», руководил проектными работами и освоением Голубого участка Киргитейского месторождения магнезита (ныне Саткинский карьер Группы Магнезит), проектированием и строительством цеха декарбонизации магнезита. С 1 июня 2013 года – заместитель директора по горным работам филиала Группы Магнезит в Раздолинске. С августа 2015 года – в настоящей должности.
Имеет грамоты и благодарности от компании. Носит звания «Победитель социалистического соревнования» (1979), «Ударник десятой пятилетки» (1983), «Лучший молодой специалист комбината "Магнезит"» (1884). В 2012 году награждён Почётной грамотой министерства природных ресурсов и экологии РФ. Вместе с супругой Зинаидой Николаевной (она инженер-сметчик), с которой в браке с 1976 года, воспитал двоих сыновей, имеет четырёх внуков. Оба сына работают в сфере частного бизнеса, живут, как и родители, в Сибири.
На границе тепла и холода
Горные работы под землёй и на её поверхности, как правило, ведутся взрывным способом, а потому требуют строжайшего соблюдения норм и правил безопасности. Вот и вчерашний студент Михаил Дубровин, который сразу после института стал горным мастером, а потом резко «пошёл в гору», всегда вёл очень строгий контроль над соблюдением технологии при добыче полезного ископаемого. А это – самая надёжная страховка от несчастных случаев. Их в его практике не было. И всё же однажды произошла нештатная ситуация, причину которой не стразу удалось выяснить.
– В тот момент я работал начальником техотдела горного управления на «Магнезите», – рассказывает Михаил Евгеньевич. – Был произведён очередной взрыв на Карагайском карьере. И в здании обозного цеха леспромхоза, что в старой части Сатки, вылетели стёкла. Как такое могло случиться? Взрыв производился ниже на 200 метров, и при этом на пути взрывной волны был отвал пустой породы. По этому случаю мы работали с институтом горного дела министерства чёрной металлургии СССР. Оказалось, это проявилось очень редкое явление. Бывает, взрывная волна отражается от границы холодного и тёплого воздуха и меняет направление. Был как раз апрель-месяц, когда холодная ночь и солнечный день, и такое стечение погодных обстоятельств сыграло с нами такую «шутку».
Рутина тоже бывала на грани. Будучи начальником технического отдела горного управления, Михаил Дубровин часто мотался в Москву, защищая проекты в ведущих экспертных организациях. Много хлопот доставил Западный микрорайон Сатки, который возводился по смете строительства Карагайского карьера. Приходилось обосновывать стоимость строительства внешних коммуникаций района, расположенного на отшибе от города. Для этого приглашали из Москвы представителей «Черметэкспертизы», объясняли «на месте», доказывали цифрами. Действовать надо было оперативно: и карьер не остановишь, и людям из снесённых на месте будущей разработки домов нужно жильё как можно скорее предоставить.
Под высоким давлением
На некоторых участках строящейся шахты «Магнезитовая» приходилось бороться с обильным обводнением: то речка Сатка наверху протекает, то заваленный вскрышей и затопленный Гологорский карьер усугубляет ситуацию. В подобных местах проходчики проводили тампонаж, закачивая в подготовленные скважины цементобетонный состав. А через какое-то время на укреплённом участке бурили контрольную скважину и проводили испытание на прочность, нагнетая в неё воду под высоким давлением. Дубровина только что назначили начальником шахты, и он, как всегда, следуя правилу строго контроля, уделял пристальное внимание всем деталям.
– Мне работа в шахте была очень интересна. Специальность у меня связана с открытой разработкой, а тут подземка, – делает заход собеседник. – И вот спускаюсь в шахту, чтобы проверить, как проводится опережающее бурение при тампонаже. Замечаю, что бур 4-метровый к забою лежит хвостовиком. На месте его не развернуть – узкое сечение выработки. Для этого надо пронести метров 400 от забоя и развернуть. А в отчётах подрядчики пишут, что бурят контрольные шпуры... С того момента тампонаж был под жёстким контролем, контактировал с проектировщиками и подрядчиками, совместно приходили на испытания, чтобы убедиться, что тампонированная выработка их выдерживает.
Как-то проходчикам в шахте пришлось столкнуться с проявлением динамической формы горного давления – достаточно редким явлением. При составлении карт проходческих работ главный инженер подрядчика попросил Дубровина спуститься в шахту вентиляционного ствола на 180-м горизонте. Под землёй был слышен треск, и от стены выработки отлетали чешуйки доломита. Оказалось, в шахте происходило перераспределение давления – из-за того, что Гологорский рудник был исчерпан и завален, а выработанный Карагайский карьер образовал пустоту. Чтоб ослабить воздействие этого явления, в шахте выполняли специальные мероприятия.
Свой человек в Сибири
Вот уже тридцать лет и три года, как Михаил Дубровин – сибиряк. В Красноярский край он уехал по приглашению руководителей предприятия «Стальмаг» – «дочки» холдинга «Северсталь», приступавшей тогда к разработке залежей магнезита в сибирской тайге, практически на берегу Ангары. Через два десятка лет, накопив солидный опыт работы в Сибири, Дубровин перешел на работу в подразделение Группы Магнезит. Все эти годы он не терял связи с родным предприятием, которое дало ему путёвку в профессию.
– В 1992 году, когда я приехал в Сибирь, проводилась доразведка Верхотурского месторождения магнезита, – продолжает собеседник. – Добывались опытные партии и отправлялись на переработку, в том числе, в Сатку, куда уже в 1993 году ушли первые 3-4 вагона. Запасы магнезита здесь внушительные: 120 миллионов тонн – Верхотурское месторождение, 94 миллиона тонн – Тальское. Всё шло нормально, и тут у инвестора интерес к магнезиту пропал, карьер законсервировали, а мне пришлось в качестве главного инженера заниматься разработкой Татарского фосфатно-ниобиевого месторождения. В его северной части, кстати, есть вермикулитовая залежь, они контактируют между собой (о нём – чуть ниже – ред.).
В июне 2001 года «Сибирский магнезит» начал освоение Голубого участка Киргитейского месторождения магнезита, и в 2007 году Михаил Евгеньевич возглавил это предприятие. С Голубым участком Дубровин связан от момента разведки, утверждения запасов и до самого ввода в эксплуатацию. Как и со строительством цеха декарбонизации магнезита (ЦДМ) в Раздолинске, где обжиг магнезита производится в шахтных печах. В 2013 году, когда цех был построен, Группа Магнезит образовала филиал в Раздолинске, и Дубровин был назначен в нём заместителем директора по горным работам. А с августа 2015 года – руководителем проектов департамента инвестиций Группы Магнезит.
В настоящее время Михаил Дубровин ведёт два новых проекта. Первый – Вермикулитовое месторождение, что в 70 км севернее Раздолинска. Группа Магнезит приобрела лицензию на его добычу. Технический проект согласован с «Роснедрами». Вермикулит – сырьё для производства агрохимических и теплоизоляционных материалов. Теплоизоляционные изделия из вермикулита широко используются на сибирских алюминиевых заводах. И второй – освоение Тальского месторождения магнезита, расположенного в Мотыгинском районе. Выполняется проектная документация, получены положительные заключения государственных экспертиз. Месторождение непростое с точки зрения строительства карьера, речка Талая течёт по верху, и здесь требуется руслоотвод – мероприятие не из дешёвых, но оно того стоит. Тальский магнезит имеет высокое качество, в нём минимальное содержание кремния, кальция и железа. В советское время из подобного сырья, добываемого на других участках, производились материалы для «особых» отраслей.
– Магнезит с Тальского месторождения начали плавить в Раздолинске ещё с 1965 года (для сравнения: ЦМП-4 был введён в строй 1978 году), – рассказывает руководитель проектов. – Причём, получали периклаз в качестве электротехнического порошка, поставляли его для производства тэнов и наполнения контрольных кабелей в ядерных реакторах. Раньше этот периклазовый порошок увозили для оборонки на самолётах из Мотыгино. Сейчас подобные наполнители делают из китайских порошков. Было бы возможным заместить импорт, но само производство порошков для электротехники гораздо сложнее, чем для футеровки тепловых агрегатов. Кроме химии, нужно выдерживать показатели сопротивления, механическую плотность. В этом сырье должен быть минимум железа и кальция. И здесь такие магнезиты есть, как и перспективы.
Сдвинуть «пирамиду»
Был в практике горного инженера, проектировщика и организатора случай, который красноречиво говорит о его подкованности в области речного судоходства и механики. Дело было во время его работы на предприятии «Стальмаг», имевшем речной флот.
– У нас в штате был капитан-наставник. Каждую весну сдавали суда речному регистру – инспекции Енисейского речного пароходства, – поясняет Михаил Евгеньевич. – А я, как главный инженер, был обучен и имел удостоверение на знание правил эксплуатации речных судов. Знаю, что такое крен, и дифферент, умею читать лоцию и прочие тонкости. Приходилось принимать решения, за которые никто отвечать не будет, кроме меня. Строили как-то причал на Ангаре, а Енисейское речное пароходство было соучредителем. Притащили для этого плавкран 750 тонн весом. В 1997 году был мощный ледоход. Ангара – речка широкая, в районе Верхотуровского причала порядка четырёх километров, а рядом – Выдумский бык – резкое сужение русла. Эту теснину забило льдом, он пошёл назад и всей своей массой выдавил плавкран на берег. Сверху была дамба, но она не сдержала натиск. Буквально на коленке сделал проект работ и руководил транспортировкой плавкрана на его прежний прикол. Махину весом 750 тащили 50 метров посуху, по брёвнам, с помощью полиспаста и стального троса.
– Да вам пирамиду Египетскую под силу построить! – не удерживается корреспондент.
– Не только построить, с места на место бы её перетащил, – шутит Дубровин. – Теоретической механике нас обучали в институте, со студенческих пор знаю, что такое полиспаст. Это приспособление и в древние, и в средние века применялось. Только у нас была не куча людей, которые тянут, а бульдозер. Кстати, этот плавкран потом ещё раз выкинуло на берег, и он закончил свою работу, был распилен на металлолом.
Не только обаяние
В коллективе ходят легенды о том, как Дубровин может «разруливать» сложные ситуации, связанные с решениями ответственных лиц. При строительстве ЦДМ на площадку надо было завезти корпуса двух шахтных печей весом около 50 тонн каждый. В силу особенностей логистики в Сибири их пришлось везти по зимнику – трём ледовым переправам через реки Енисей, Тасееву и Ангару.
– А там знак ограничения – 25 тонн, – вспоминает Михаил Евгеньевич. – Лично встретился с руководителем «Лесосибирскавтодора», в чьём ведении строительство и эксплуатация ледовых переправ. Говорю, надо решить задачу, есть инструкция по эксплуатации ледовых переправ, которая позволяет везти груз весом до 80 тонн в тех условиях. Убедил его в безопасности разового проезда в тех конкретных условиях. Он сам приехал на переправу, написал распоряжение в журнал и выдал разрешение.
В чём же секрет его умения убедить людей, навскидку и не скажешь. Возможно, в том, что понимает и ценит людей, отдаёт должное многим своим коллегам, вместе с которыми одолел грандиозные стройки. Благодарен специалистам, с которыми работал в разное время: начальнику УКСа Алексею Батуеву, который был его замом по капитальному строительству, внёс большой вклад в строительство Саткинского карьера и ЦДМ. Отмечает Евгения Панфилова – начальника УРИП, который на тот момент руководил подрядными работами в «Магнезит Монтаж Сервисе». Вспоминает Дмитрия Рязанова – ведущего специалиста ОКС, и. о. начальника ОКСа Надежду Брюханову, главного маркшейдера Рината Сайфуллина, ведущего геолога Алексея Басова. Рассказывает, что с нынешним директором филиала Денисом Щёлоковым связан с прошлых времён: его мама, работала в шахте геологом, когда Дубровин был начальником, а отец - главным инженером участка клетьевого и скипового стволов Бакальского шахтостроительного управления. Всех помнит на зубок по имени-отчеству, всем признателен.
С большой благодарностью вспоминает начальника Волчьегорско-Степного рудника Геннадия Королёва, под чьим руководством становился специалистом, и своего бывшего коллегу – горного мастера с другого участка Евгения Мосейкина. Рассказывает, как наставники учили его производству, подходу к людям, преподали школу жизни. Да так, что смена не раз становилась победителем соцсоревнования. По всему, хорошая была школа.
– И в Сибири люди хорошие, крепкие, надёжные, – говорит Дубровин. – И природа у нас хорошая, воздух прозрачный, снег белоснежный. А простор какой: два человека на квадратный километр! Хорошего специалиста не сыщешь, они нарасхват, надо человека с улицы взять и обучить, воспитать. Но при наборе кадров у нас есть негласный критерий. Как-то от геологов услышал: «Что рыбак, что охотник – это не работник». Он с понедельника отходит от своего марш-броска (с нашими-то расстояниями), а со вторника уже настраивается на новый. Сам как-то пошёл на выходные, порыбачил – не понравилось. По грибы хожу, а рыбалка и охота меня не завели, зацепила работа. Хотя вот уже 15 лет, как пенсионер. Пенсию пришёл оформлять в 55 – по льготному стажу. А мне и говорят: «Где же ты был? Раньше надо было на 2,5 года». И такое бывает.
Наталья Уфимцева
Фото из семейного архива Дубровиных
Дата статьи: 24.02.2025